Глупеют ли люди в процессе эволюции?

Если вы вспомните художественные произведения, в которых обыгрывается момент разморозки неандертальца и его попадание в реальный мир, вы вспомните, как представляется его восприятие. Телевизор для него это «маленькие люди в волшебном ящике». Очевидно, что пещерный человек был не таким умным, как ты, дорогой читатель. Однако провокационная гипотеза от Стэнфордского генетика переворачивает этот стереотип с ног на голову.

Как написал Джеральд Крабтри (Gerald Crabtree) в двух своих статьях, человеческий интеллект достиг максимума, который был у наших древних предков в Африке. Генетические мутации, которые происходили в течение нескольких тысячелетий, вызвали снижение общечеловеческого интеллектуального и эмоционального потенциала, считает генетик. Конечно, все не настолько плохо, чтобы вы подумали, что ваша бабушка является мисс конгениальностью, а ваши дети будут глупыми, как пещерные люди. Генетик просто утверждает, что древние афиняне, жившие в десятом веке до нашей эры, были «намного ярче в интеллектуальном плане, чем наши коллеги и компаньоны».

Центральный постулат теории Крабтри таков, что в каждом поколении происходят вредные мутации, поэтому с развитием человечества люди испытывают все больше и больше разрушений эмоционального и интеллектуального фона. В отличие от древних предков.

Неудивительно, что статья, размещенная в известном среди генетиков журнале Trends in Genetics, вызвала серьезные возмущения:

«Человеческий мозг формируется тысячами генов и то, что мутации любых из них вызовут нарушения процесса — абсолютная правда. Также правда, что с каждым новым поколением количество мутаций возрастает, но Крабтри игнорирует другу сторону уравнения, которое называется отбором», — заявил Кевин Митчелл, профессор и ведущий блога Wiring the Brain. «Природный отбор невероятно мощная штука, и бесспорно, именно он отсеивает множество мутаций, которые могут повредить естественной эволюции. Есть много моментов в этих статьях, которые, на мой взгляд, являются всего лишь движением не в том направлении».

Крабтри подсчитал, что за три тысячи лет каждый из нас приобрел две или больше мутации, вредных для нашей эмоциональной или интеллектуальной стабильности.

«Существует расхожее мнение, что в процессе эволюции мы совершенствуемся. Но это происходит только во время правильного отбора. Вопрос в том, сколько раз он проявлялся за 500 000 лет».

Возьмите, к примеру, обоняние. Люди располагают гораздо меньшим количеством обонятельных рецепторов, чем у других животных. Мы опираемся на интеллект, а не на обоняние. Мы можем подумать о том, откуда приехал кусочек еды, как его сделали, где собрали, кто находился рядом и так далее. Собака вообще не думает об этом, она просто знает, можно это есть или нет.

«Как только вы начинаете опираться на интеллект и отключаете природную способность обоняния, обонятельный ген отключается», — говорит Крабтри.

Кроме того, генетик полагает, что эволюция сейчас выбирает по принципу самый здоровый и с лучшим иммунитетом, а не самый умный. Переселение людей в города и сплочение в общество увеличило рост инфекционных заболеваний, физически сильные люди выжили, а следовательно сохранились их гены. Крабтри предложил генетикам проверить все эти данные.

Однако генетики не согласились с предложением, не говоря уж о методах и аргументах. Митчелл, к примеру, считает, что Крабтри сводит все гены к единой цепи, как лампочки на новогодней елке, и когда один выходит из строя, разрушается большой отрезок цепи.

«Можно сделать вывод, что гены, отвечающие за интеллект, не работает как сеть, а как цепь, когда выход из строя одного приводит к интеллектуальной инвалидности».

В ответ на это Митчелл возражает, что такой подход не учитывает гены, которые не вызывают интеллектуальную инвалидность.

«Биологические системы являются устойчивыми к деградации некоторых различных компонентов», — уверяет Митчелл. — «Эволюция сделала очень многое, чтобы сложить ваш геном, это ювелирная работа, поэтому случайные мутации в клетках вашего головного мозга не имеют никакого значения. Разве что повышается риск развития рака головного мозга».

Митчелл считает правдивым то, что мутация может привести к снижению уровня интеллекта, но полагает, что «мутационная нагрузка накапливается со временем, но естественный отбор устраняет самые серьезные из мутаций». В этом и лежит принципиальная разница между тривиальной аргументацией и спорной.

Другие генетики не были столь радушными в своем несогласии. Стив Джонс, генетик Университетского колледжа в Лондоне назвали статью «недонаучными»:

«Не мучайте меня гипотезами, дайте данные, которых у вас нет. С таким же успехом я могу утверждать, что мутации сократили нашу агрессию, депрессию и длину полового члена, но ни в одном журнале это не опубликуют. Почему же опубликовали эту ересь?»

Кроме того, бурное обсуждение вызвало тесное соприкосновение темы статей Крабтри с евгеникой, которая фактически запрещена. Но на этот счет автор ответил следующее: если это проблема интеллекта, он с ней справится.

«Думаю, пройдут сотни лет, и мы найдем этически и морально приемлемое решение этих проблем, если они являются проблемами. Едва ли их стоит рассматривать с точки зрения евгеники, это просто вопрос, который нужно изучать, хотя бы параллельно. Думаю, мы сознательно сможем исправить любые мутации, которые произошли за многие годы, причем достаточно легко. И однажды придет день, когда мы не будем задумываться об этом. Не парьтесь. Думайте лучше о глобальном потеплении. Это более насущная проблема».